«Эгоист generation», декабрь 2006 — январь 2007, рубрика «Другое я»
Жертвоприношение — 4
— Я согласна, — сказала я покорно. — Меня зовут Зоя. И я бывшая хозяйка этих… как их, черт.
— Что и требовалось доказать, — довольно сказала вамп-директриса и победно посмотрела на вамп-директора.
— Что-то она быстро согласилась, — скептично заметил директор. Он был похож на директрису как однояйцовый близнец. Парадокс состоял в том, что однояйцовые близнецы не бывают разнополыми.
— Ну хотите, я еще поупираюсь немного? — предложила я.
Мои мысли вяло плескались, как еле живые амебы в остывшем бульоне. Если бы меня спросили, с какой целью бывшая хозяйка эти чертовых «Чертогов» пробралась сюда, я бы не смогла выловить из этого холодца ни одной дееспособной амебы, то есть мысли.
— Не надо упираться! — хором сказали директор и директриса, и мне показалось, что это один человек с масштабным раздвоением личности.
— У нас к Вам предложение, — сказала директриса. — Мы хотим Вас пригласить консультантом на практику. Дело в том, что преподаватели теории в нашей школе сильные, а хороших преподавателей практики нет.
— На практику? — жалобно переспросила я и подумала, что я могу упасть в обморок, еще до того, как увижу, что именно рубили топором в подвале школы.
— Самая сильная практика была в «Чертогах», — сказала директриса. — Поэтому нам с Вами очень повезло.
— И мне с вами тоже, — ответила я с присущим мне черным юмором.
— Ничего сложного от Вас не требуется, — вкрадчиво сказал директор. — Это должность консультанта. Мы покажем Вам все, что у нас есть, а Вы поделитесь с нами Вашими соображениями.
«Я прямо сейчас могу поделиться с вами своими соображениями, — мрачно подумала я. — Вампиров на мыло! Выпускниц школы на исправительный трудовые работы! А меня — к маме…» Но меня, по всей видимости, собирались отвести не к маме, а на экскурсию в жуткий подвал. И тогда… Я вдруг поняла, что они мне чертовски надоели. Эти вампиры и упыри, или заигравшиеся в готов шарлатаны, или просто бывшие учителя, сошедшие с ума от оскорбительной государственной зарплаты. Я не знала точно, кто они были, но однозначно поняла, что они мне надоели. Этот безумный день, изначально неудачный по своему замыслу, и пришедший теперь к полнейшему абсурду в стиле желтых готических романов, навалился на мои плечи могильной доской. Мне хотелось есть и спать, а не сочинять на радость этим инфернальным недоумкам секреты Зои Энской, которую я отчаянно невзлюбила за ее вульгарную привычку прятать свое лицо под слоем грима. Я так устала от них, что взяла свободный стул и села за стол перед директором.
— Черт с вами, — сказала я. — Раз вы меня таки сосчитали, принесите тогда кофе. Бутерброды, сигареты, лист бумаги, ручку… И уберите со стола лысого. Его оскал напоминает мне о бренности бытия и о том, что на том свете меня не погладят по головке за то, что я творила на этом.
Директор посмотрел на меня с уважением и достал из пиджака пачку сигарет, оценив его взгляд, куколка-балетница вспорхнула и схватила со стола Бедного Йорика, то есть глобус в форме черепа. «Мерзкие рожи» тоже засуетились. Один рванул искать в шкафу бумагу, второй принес пепельницу, профессор достал из кармана ручку, а директриса и вовсе убежала. Насколько я могла судить, за кофе и бутербродами.
— Итак, — сказала я и нарисовала на бумаге круг. — Знаете ли вы, господа, что такое психика? В принципе я хотела замозолить им коротенькую лекцию, на пару часов, что-нибудь из школьного учебника, про миелиновую обмотку аксонов и нейронные ядра коры, чтобы свести их занудством с ума, и вызвать резкое нежелание брать у меня консультации. Но эти вампиры вдруг потянулись ко мне с таким доверием и интересом, так жадно уставились на кривой нарисованный мною круг, как будто я собиралась нарисовать им план пиратского клада, спрятанного в соседнем дворе. Даже седой профессор потянул свою шею, будто ожидал услышать от меня про психику что-то необыкновенно свежее. И мне стало их жаль. Я подумала, что я обязана наставить их на истинный путь, пусть даже я сама очень смутно представляю, где этот путь находится. Я вздохнула и стала рисовать кругу лучики, чтобы получилось солнышко.
— Это наша психика. Она выглядит точно так же, как нейрон. Нейрон — это круг, а его лучики — это аксоны, протянутые к другим нейронам. Оборви у такого солнышка лучики, и ты получишь безжизненную клетку. Клетка — это всего лишь клетка, в которой как птица живет крылатых дух, а жив дух лишь пока он не потерял питания, то есть взаимосвязи с остальными нейронами, со всей живой структурой мозга. Если в аксонах нейрона нарушение, он не может уловить нужных импульсов. И такой нейрон умирает. Человека, чтобы он был счастлив, нужно учить гигиене коммуникации и разумному энергопитанию.
Я увидела на лице профессора уважение, а на других лицах, включая лицо директора растерянность. Я поняла, что мои слушатели достаточно подавлены моей белибердой, чтобы выслушать следующее:
— К вам приходят глупые богатые женщины, услышавшие модное словечко «вамп». Они хотят стать роковыми соблазнительницами, доминирующими в любовных отношениях, чтобы обеспечить себе постоянный приток кайфа. Нетрудно догадаться, что вы делаете с ними. Путем элементарных манипуляций и примитивного зомбирования вы внушаете им мысль, что они крутейшие вампы, самые обаятельные и привлекательные, дав их самооценке мощную установку. Это помогает им обойти свои психологические блоки и начать получать энергию от других людей. Это все очень старо, хотя я верю, что у вас есть продвинутые способы внушения.
— Вы не угадали, — прервал меня директор. — У нас нет гипнотизеров такого уровня, чтобы давать долговременные установки. Все, что мы делаем — это путем специальных техник стираем из их сознания чувство вины. Мы убеждаем их в том, что они имеют право на жизнь за счет других. Что в природе все паразиты в той или иной степени. Что не нужно стесняться своего паразитизма, и тогда кормить тебя найдется много желающих. Можно сказать, что мы делаем из них девочек, которые не боятся быть плохими, которые могут себе это позволить в отличие от других, и другие подчиняются им как слабые и трусливые всегда подчиняются сильным и дерзким. Мы делаем из них немного садисток и чуть-чуть сатанисток. Избавившись от чувства вины, они избавляются от скрытого мазохизма, а значит перестают искать себе наказания в виде страданий и неудач. Результаты у нас впечатляющие. Стопроцентное улучшение качества личной жизни.
Неслышно вошедшая директриса поставила передо мной чашку черного кофе.
— Вольдемар Петрович — потомственный вампир и автор уникальной методики, — сказала она, и я поняла, что Вольдемар Петрович — это директор. «Только потомственного колдуна мне и не хватало», — подумала я. Вольдемар Петрович улыбнулся и я увидела как в его рту блеснули сахарные клыки. «Стоматология, — постаралась успокоить себя я. — Если он рубит на своей сатанисткой методике бабло, ничего удивительного, что он принял какие-то меры для усиления нужных черт своего имиджа»
— Смешные вы, — сказала я максимально безразличным голосом, и мне потребовался для этого весь мой артистический талант. — Неужели вы думаете, что, заставляя девочек пить телячью кровь и рубить телячьи тушки, можно всерьез воздействовать на их психику? Вы меняете некоторые сознательные установки, не занимаясь бессознательной сферой. И знаете что вас ждет?
— Что? — быстро и серьезно спросил директор. Холеное лицо его вмиг помрачнело и неприятно осунулось.
— Сколько существует ваша школа? — спросила я.
— Полгода.
— Ну, — я сделала вид, что считаю что-то в уме, — месяца через три-четыре вам начнут поступать жалобы и претензии… Впрочем.
— Что? — привстал со своего стула директор.
— Я хочу, чтобы нас оставили наедине, — сказала я, нахально используя нестареющий драматургический ход нагнетания тревоги из классических детективов.
— Пожалуйста, выйдете все, — сказала директриса.
— Вы тоже, — сказала я ей и по своему удовольствию от ужаса в ее глазах поняла, что возможно бессознательно мщу ей за утренний инцидент, — Наедине — это значит: я и Вольдемар…
— Петрович, — подсказал мне директор подобострастно.
Продолжение в следующем номере
© Марина Комиссарова
© 2009—2023 Марина Комиссарова