Ницше и Фрейд, и иже с ними философы-имморалисты благими намерениями вымостили дорогу в Ад. Слово «мораль» стало звучать как ругательство. Ницше подозревал за этим трусость и малодушие, Фрейд — цензуру Супер-Эго, задача которого подавить индивидуума ради блага общества.
С точки зрения современной науки нравственность — это не искусственное порождение цивилизации, а естественное состояние человека, единственно возможное для его душевного здоровья. Душевное здоровье с точки зрения науки — вопрос отнюдь не абстрактный. Это,
То, что человек, совесть которого чиста, крепче спит и лучше себя чувствует, люди замечали издревле. Примитивные народы объясняли это контролем высших сил. Человек с точки зрения религиозного сознания — дитя под надзором небесного родителя. Каждый дурной поступок бывает наказан, а каждый хороший поступок вознагражден. Атеистическое сознание растолковало этот феномен иначе. Есть общественные нормы, и человек вынужден их соблюдать, поскольку общественные нужды в эволюции важнее индивидуальных. Так возник эволюционный механизм — Супер-Эго, которое располагается в той части разума человека, которая им не осознается и поэтому не контролируется, а воспринимается как «внутреннее чувство», а у религиозного человека как «глас Господа». Супер-Эго не есть
Нам интересно, однако, не авторство этой теории, а выводы из нее последователей и благодарных потомков. Выводы потомков получились, надо заметить, довольно вредными. Идея индивидуализма в вульгарном варианте звучит как отрицание экзистенциальной тревоги ради индивидуальной свободы. Лучше всего эту мысль озвучил (еще до Фрейда) Раскольников у Достоевского. «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Об этом ранее писал Маркиз де Сад, того же позже касался Ницше. Человек подчинен морали словно внутренней полиции и испытывает ужас от попытки переступить грань того, что табуировано. Однако, табу — это всего лишь программа, которую при желании и достаточной смелости человек способен отключить. В этом случае он может стяжать дополнительные возможности, перестать быть дрожащей тварью и захватить особые права. Встать над миром личностью, получить индивидуальную свободу, в то время как все остальные будут пребывать в состоянии безликой толпы, в рабском послушании морали, отказавшись от собственной реализации ради общественного блага. Так вкратце звучит теория Раскольникова, которая была приписана разным философам, особенно Ницше и Фрейду, хотя их философии были намного сложнее и неоднозначнее. Тем не менее. Способ избавления от экзистенциальной тревоги был воспринят как совет «переступить через запрет». В точности, как это описывает библейский миф. Следует сказать, что итог преступления — наказание, и с точки зрения Библии, и в романе Достоевского, и на взгляд современной науки.
Об экзистенциальной тревоге писали многие философы с древности, предлагая свои пути спасения, похожие один на другой словно копии. Конфуций предлагал неукоснительно соблюдать нравственный принцип, поставить долг выше удовольствия, подчинить чувственность воле, и таким образом организовать свой дух. Он считал, что такая физкультура для духа — это возможность достичь его здоровья, как и в случае с телом, а где здоровье, там и комфорт. Кант, которого Ницше считал конфуцианцем и даже называл «великим китайцем из Кеннисберга» описал тот же механизм своими словами. С точки зрения Канта понятия о долге могут быть разными, однако долг все равно является главной целью человека, и это есть нечто противоположное его личным нуждам. Там где у Конфуция — цзин и цзын, у Канта — воля и разум. Большинство философов, так или иначе, описывали этот императив. И даже те, кто не рассматривали никакие императивы в принципе, приходили к тому же выводу, а именно — необходимости служить людям. Например, Кьеркегор отрицал понятие долга и правил, но посвятил свою философию описанию экзистенциальной тревоги и страданий индивидуальной души, единственное избавление для которой может быть найдено в «прыжке к Богу», то есть отказу от индивидуальной свободы.
В чем же смысл служения Супер-Эгу, то есть некому моральному долгу, весьма условному, изменчивому, достаточно абстрактному и совершенно безличному? Для атеистического сознания может не оказаться ни единого довода в пользу такого служения. И совершенно напрасно. Поскольку все, что известно на сегодняшний момент о системе человеческой психики, описывает весьма безрадостную картину для человека, не желающего соблюдать нравственный долг.
Кант не зря пояснял, что долг — это ни в коем случае не конкретное понятие, а условное, имеющее, однако, безусловную ценность. Проще говоря, человек может заблуждаться по поводу правильности своих действий, главное, чтобы он верил в их полезность для общества, в этом случае он будет совершенно счастлив и наполнен творческой энергией. Этот же принцип подтверждает психофизиология. Все ресурсы лимбической системы психики, то есть тот склад психической энергии, с которого человек получает топливо для бурной деятельности, вдохновения и счастья, подчинены не эгоистическим принципам, а коллективным, и связаны именно с коллективными зонами мозга. Если человек верит, что он работает на благо человечества и для спасения других, со склада будет поступать энергия в неограниченном количестве. Едва человек разочаруется в идее служения или решит заботиться только о себе, доступ энергии будет прекращен. Эгоисты пребывают в апатии, общественные деятели, идеологи и энтузиасты получают заработную плату от системы своего мозга. Человек понятия не имеет, какие тонны золота находятся в недрах его души. Как мудро выразился мудрец, автор каббалистического Зогар: если бы люди знали блаженство, на которое способна их душа, они бы согласились на многочасовую пытку ради минуты этого счастья. Люди ищут счастья, но не представляют, что это такое, в полной мере, так как им совершенно не с чем сравнивать. Они пребывают в состоянии эгоизма, и склад топлива остается для них чаще всего закрытым.
Выбор индивидуальной свободы вместо общественного служения отлично описывает механизм свободной воли. Человек имеет свободный выбор — быть счастливым или несчастливым. Кто захочется воспользоваться такой свободой и предпочтет несчастье вместо счастья? Сколь сильно нужно ненавидеть себя, чтобы предпочесть свободу.
© Марина Комиссарова
© 2009—2023 Марина Комиссарова