main contact

Старый боцман океана мужских грез

«Эгоист generation», декабрь 2003 — январь 2004, рубрика «Другое я»

Возможно, каждая несчастная семья и несчастна, как считал Лев Николаевич, по-своему. Но у счастливых тоже, как будто, есть индивидуальные рецепты. Некоторые случаи везенья хочется рассмотреть подробно, чтобы попытаться хоть приблизительно вычислить среднее арифметическое человеческой удачи.

Одну мою старинную подругу бросил муж. То есть не то, чтобы бросил, а просто слинял потихонечку от ее вечно дурного настроения и хронических претензий. В первый момент подруга внимания не обратила на то, что муж из квартиры переселился на дачу и перевез туда свои вещи, а когда обратила, даже обрадовалась. Огорчилась она позже, когда оказалось, что муж подал на развод и, кроме квартиры, которую он решил ей отдать, ни на какую его финансовую поддержку она рассчитывать не может.
«Трехкомнатная упакованная квартира — тоже неплохо, — пыталась я утешать разгневанную подругу. — У вас нет детей. Почему он должен содержать тебя после развода?» «Женоненавистница! — ругалась подруга. — Адвокатша мужских подлостей! Я отдала ему лучшие годы жизни, молодость и красоту. Я открыла ему душу, а он в нее плюнул, я подарила ему сердце, а он его растоптал. Где моя молодость? Где красота? Где профессия, которой я не овладела? Где возможности, которые я упустила? Ты можешь мне ответить?»
Ответить я побоялась и лишь покосилась на стену, где висела запыленная свадебная фотография подруги. На фотографии невесте было тридцать, вид у нее был свирепый, телосложение — сложно габаритное, лицо — не в фокусе. Она стояла в фате и балетной пачке до колен, а хрупкий жених в галстуке-бабочке едва доставал ей до уха. Я ни за что не смогла бы отгадать, каким способом этот испуганный отрок ухитрился отобрать у моей подруги ее возможности.
Проследив направление моего взгляда, подруга подошла к стене и, сорвав фотографию в рамке, стала брезгливо ее рассматривать. «Но послушай, — вступила я. — В сорок лет все только начинается. Ты можешь приобрести профессию и сделать карьеру. Ты даже можешь стать депутатом государственной Думы. В конце концов, ты можешь переехать к маме, а эту квартиру сдавать. У тебя будет постоянный доход, и ты сэкономишь на домработнице».
«Моя мама плохо готовит, — мрачно сказала подруга. — И я не хочу экономить на домработнице. Я вообще не собираюсь экономить. О чем ты? Даже мой муж, типичный олигофрен и известный недоумок, понял, что меня нельзя разлучать с этой квартирой. Я люблю ее, как приведение любит фамильный замок, в котором прожило четыреста лет. Я останусь здесь. Как ты думаешь, в мире существует хоть один мужчина, согласный любить меня не чаще одного раза в неделю и материально обеспечивать мои скромные потребности?»
Я посмотрела на французский коньяк на столе и засохшие дольки авокадо на блюдечке и вздохнула. «Из теории Канта следует, — сказала я, надеясь, что моя подруга слышит эту фамилию впервые, — что любой образ, возникший в воображении человека — фотография существующего в мире объекта. Но мир множествен, пространства бесчисленны, и… лично я не смогла бы описать тебе психологический портрет такого мужчины».
«Зачем мне нужен твой психологический портрет? — презрительно сказала подруга. — Скажи четко, что я должна сделать, чтобы обрести мужчину, состоятельного и ненавязчивого».
Я не стала говорить, что было бы неплохо приобрести хоть какую-нибудь талию и минимальную культуру. Я ответила мягко: «Чтобы обрести мужчину, дорогая, по крайней мере, нужно перестать мужчин презирать». «Наивная, — ласково сказала подруга. — Посмотри на меня. На мой грандиозный вес и хамские манеры. С такими данными я могу надеяться на интерес мужчин только, если буду их презирать. Посмотри, сколько вокруг стройных и нежных девчонок, желающих подарить мужчинам любовь. Рынок переполнен предложениями любви. Мало спроса». «Ты считаешь, что есть спрос на презрение?» — восхитилась я. «Есть, — загадочно сказала подруга. — А предложений — нет».
Я посмотрела на ее возбужденное лицо и поняла, почему я дружу с этой недалекой и грубой женщиной. Более всех достоинств я ценю в людях неординарное мышление.
Прочитав в моих глазах возросшее уважение, подруга присела рядом со мной на диван и обняла меня. «Посмотри на мою свадебную фотографию, — таинственно сказала она. — Кого ты видишь?» «Тебя, — послушно сказала я. — Нарядную и гордую. И его. Влюбленного и…и…и…». «Не икай, — поморщилась подруга. — И не бойся меня. Ты же не мужчина. Ты видишь толстую бабищу и мальчика с пальчик. Зачем этому замухрышке понадобилась такая жена? Почему он выбрал ее женщиной своей мечты, королевой своих грез, героиней своей судьбы? Что имело в виду его извращенное бессознательное, когда кидало его в объятья этой неистовой горгоны?» «Что?» — с ужасом спросила я.
Моя подруга встала и посмотрела на меня с высоты своего гренадерского роста. «Ничего, — сказала она. — Много будешь знать, скоро состаришься. Я не настолько уверена в тебе, чтобы разболтать секрет фирмы» «У тебя есть фирма?» «Пока нет, — ответила подруга. — Но у меня есть ее секрет».

Через несколько месяцев подруга позвонила мне. «Привет, — весело сказала она. — Куда ты пропала?» «Да так как-то…- сказала я. — А как твоя фирма?» «Выгляни в окно». Я подошла к окну и увидела джип с распахнутой дверцей, из которой высовывалась и махала рукой подруга. «Классная машинка?» — спросила она по телефону. «Я вижу, дела идут в гору?» «Потихоньку, — скромно сказала она. — Но думаю, скоро я смогу предложить тебе хорошую работу». «Мне? — испугалась я. — Мне нельзя. У меня нет таких талантов. И к мужчинам я, в общем, отношусь достаточно хорошо». «Это мне и надо, — сказала подруга. — Можно к тебе подняться?»
Когда она сбросила мне на руки шубку, я заметила, что у нее появилась талия и уменьшились бедра. «Ты похудела?» — спросила я. «Работаю как лошадь, — вздохнула подруга. — Бывают дни, когда некогда овса пожевать. Скоро совсем потеряю фактуру и выйду в тираж». Я представила, как моя подруга жует в конюшне овес. «Ты никогда не выйдешь в тираж» — убежденно сказала я.
На моей кухне подруга кинула на стол пачку сигарет. «Ты же не курила» — сказала я. «Работа нервная, — сказала подруга. — И для имиджа приходится. На работе я курю трубку или сигары. А иногда сигареты в мундштуке. Смотря, что им надо». «Кому — им?» — спросила я. «Клиентам».
Мы немного помолчали. Я попыталась представить себе этих клиентов, но фантазии не хватило. «Послушай, — мягко сказала я. — Каких клиентов?» «Да ладно тебе, — отмахнулась подруга. — Что ты как маленькая? Какие клиенты могут быть у незамужней женщины?» Я поперхнулась и закашляла. Подруга заботливо похлопала меня по спине.
«А где ты э-э… снимаешься?» — спросила я. «Я не снимаюсь, — презрительно сказала она. — Я их снимаю сама. Иначе, в чем смысл?» «Лично я не понимаю, в чем тут смысл», — призналась я.
«Смысл в том, — объяснила подруга. — Что все мужчины родом из детства. Их всех когда-то пеленали и кормили из бутылочки. Ностальгия по инфантильному состоянию. Знаешь такое понятие?» «Ты их пеленаешь и кормишь из бутылочки?» — восхитилась я. «А ты думаешь, я с ними занимаюсь любовью?» — фыркнула подруга.
Я попыталась представить, как моя подруга занимается любовью, и у меня ничего не вышло. «Я так не думаю, — призналась я. — Я думаю, что ты молодец и исключительный новатор. Но лично я никак не смогу тебе пригодиться. Я со страхом отношусь к грудным детям. И я, честно говоря, не особенно люблю с ними возиться. Я с удовольствием возилась только с одним единственным грудным ребенком. Своим собственным».
«Это неважно, — сказала подруга. — Я тебя не нянечкой в род дом зову. Ты можешь стать отличной наживкой для крупной щуки или даже кита». «Боже праведный, — подумала я. — Женщины должны работать. Если женщины не работают, они должны рожать. В крайнем случае — пить пиво в гараже как безработные мужчины. А эта корова ни на один телесериал никогда не подсаживалась. Десять лет она была полной и абсолютной бездельницей. Ее муж перед тем, как дезертировать, должен был предупредить хороших знакомых, что у его супруги поехала крыша»
«Объясни мне, пожалуйста, — попросила я голосом психиатра. — Какова связь между кормлением младенцев и курением трубки?» «Нет никакой связи, — возмутилась подруга. — Какую ты хочешь связь? Ты понимаешь, что такое психика? Если ты уважаешь связи, не копайся тогда ни в своей психике, ни в чужой. В голове все нейроны связаны в одну цепочку. Там полнейший детерминизм».
«Детерминизм? — удивилась я. — Ты и правда знаешь такое слово?» Подруга смерила меня недружелюбным взглядом.
«Ты понимаешь, чем мы с тобой отличаемся?» — спросила она. «Всем», — хотела сказать я, но благоразумно промолчала.
«Думаешь, ты отличаешься от меня тремя своими высшими образованиями? Это все ерунда. Главное наше отличие в том, что я толстая, а ты худая. Согласно восточной мудрости, настоящий воин должен быть жирным. Для чего, думаешь? Зачем, ты думаешь, каменные богини неолита были такие грузные? Толстые женщины — это воины. Мужчины инстинктивно боятся их и боготворят. Если человек хочет быть сильным, он должен жрать. Еда — это энергия. Она откладывается в виде запаса потенциальных калорий и дает человеку устойчивость. Аскет голодает, чтобы порвать связь с физическим миром. Его мысли обращены в духовные сферы. Но горе тому, кто исхудал, но остался материально заинтересован. Его сожрут толстые люди и толстые обстоятельства. Свалят с ног и растопчут. Мужчины (эти коварные созданья) заставили женщин поверить, что худоба — это красиво. Так они подчинили их себе и лишили сил. Худые женщины не способны на самостоятельность. Они вынуждены ухватиться за мужа и держаться, чтобы не потерять равновесие».
От потрясения я открыла рот. Подруга на моих на глазах превращалась в Афину Палладу. Ее золотые доспехи ослепили меня. Ее громогласная речь оглушила.
«Они заставили мир поверить, что женщина должна быть хрупкой, с прозрачной кожей, с тонкими запястьями, шаткой походкой, дрожащим голосом и синевой под глазами. Такую женщину можно положить в карман и вынимать по мере необходимости. Однажды я листала журнал мод и жевала гамбургеры. Ты же знаешь, я люблю простую американскую пищу, тем более, что толстая Америка — самая могучая и устойчивая держава в мире. Я листала журнал и смотрела на этих тифозных девочек, на этих кокаиновых принцесс, умирающих бабочек-капустниц. Я думала: вот какой мне надо быть, чтобы меня назвали женщиной, подарили кредитную карточку и завернули плечи в меха. Я задумалась, почему бренд под названием любовница непременно должен быть очень молоденьким и очень худым? Почему женщин с дополнительным весом и жизненным опытом не приглашают на этот аукцион? У меня неограниченный лимит времени для раздумий, ты знаешь. На все виды работы у меня аллергия, а телевизор я не люблю за доминантный тон дикторов и нейро-лингвистическое программирование. Короче говоря, я нашла объяснение этому парадоксу. Мужчины боятся устойчивых и зрелых женщин. Как только я доела пятый биг-мак, уровень моей жизненной энергии поднялся, и я прозрела. Мужчины шарахаются от толстух после сорока потому, что эти толстухи имеют над ними неизбежную(!) и неминуемую(!) власть».
Мою кухню опутала трансцендентная тишина. Казалось, что невидимые фурии-гарпии и другие адские птицы замерли в незримой паутине и повисли в немом почтении вниз головами.
«Скажи, пожалуйста, — нарушила я молчание. — Почему же одинокие толстухи, как ты выражаешься, после сорока никак не используют эту свою неизбежную и неминуемую власть над мужчинами».
«Потому что не знают о ней, — весело сказала подруга. — В этом заключается секрет фирмы, который я тебе добродушно дарю. Власть — это крупная купюра, которая лежит на видном месте в людном помещении. Всякий думает, что у купюры есть хозяин, который обязательно даст тебе по лбу, если ты попробуешь за нее взяться. Безусловно, есть хозяйские купюры. Но много и бесхозных. Если такую вычислить, как я, можно подойти и смело взять. Главное сделать это спокойно и уверенно, чтобы никто не подумал, что ты хапаешь чужое».
«А конкретнее, — попросила я от чистого сердца. — Не морочь мне, пожалуйста, голову. Как ты находишь этих своих клиентов, какой бутылочкой кормишь и почему куришь трубку?»
«Что же ты привязалась ко мне со своей бутылочкой? — с досадой сказала подруга. — Я же не нянечка в яслях. Я сказала про бутылочку образно. Я имела в виду, что мужчинам хочется однажды встретить женщину, огромную и властную, рядом с которой они почувствуют себя беспомощными младенцами. Это то самое предложение, от которого никто из них не в силах отказаться. Курительная трубка — просто штрих. Стиль. Знаешь это слово? Я подумала, что такая примадонна, как я, из театра кошмаров, старый боцман океана мужских грез должен держать в зубах что-нибудь дымное и вонючее, что-нибудь наркотическое, символизирующее жертвенный костер, печь Молоха, материнское лоно, куда каждый мужчина мечтает однажды провалиться».
«А как ты заманиваешь мужчин в свою жертвенную печь? — спросила я. — Как тебе удается открыть им глаза, что вместо хрупкой и беспомощной любовницы им нужна толстая и властная ты?»
«С этим есть сложности, — призналась моя подруга. — Нескольких клиентов я нашла, как говорится, по старым связям. Это знакомые бывшего мужа, которых я пригласила домой на чашку кофе, и в приватной беседе смогла убедить, что для полного счастья им не хватает общения с такой женщиной как я. Это было не сложно. Когда мужчина узнает, что секс я отрицаю категорически и полностью, он перестает меня бояться. Когда я начинаю обращаться с ним как с маленьким мальчиком, он быстро впадает в транс и попадает под влияние моего магнетизма. Сложность в другом. Как ты понимаешь, я не тот человек, который останавливается на достигнутом. Я хочу расширить свой бизнес. У меня есть несколько толстух, которых я начала тренировать по своей системе. Вопрос в том, как привлечь потенциальных клиентов для первой приватной беседы. Для приманки нужна женщина из разряда безобидных худышек. Если бы ты согласилась на должность менеджера, ты могла бы знакомиться с мужчинами, приводить их к толстухам и отдавать на съедение».
Несколько секунд я молчала, размышляя, кого из известных мне мужчин я хотела бы отдать на съедение толстухам. Мне представились их перепуганные лица, и руки, протянутые ко мне в мольбе о пощаде.
«Извини, — вздохнула я. — У меня мало свободного времени. К тому же меня ни капли не прельщает идея подобной подработки. Тебе надо поискать другую кандидатуру на роль наживки для крупных щук и китов»
«Как знаешь, — просто сказала подруга. — Если надумаешь, звони. Но звони на мобильный. В ближайшее время я переезжаю». «Неужели? — изумилась я. — Ты перестала быть приведением из фамильного замка?» «Нет, — ответила подруга. — Но бизнес требует жертв. Мне нужны дополнительные комнаты. И поближе к центру». «Круто», — похвалила я.
«Во всяком случае, — сказала она. — Ты можешь рассчитывать на меня в будущем. Когда ты постареешь и растолстеешь, начнешь презирать мужчин и нуждаться в деньгах, я всегда смогу предоставить тебе приличное место работы. Надеюсь, что к этому времени, мой бизнес выйдет на международный уровень».
«Не сомневаюсь», — честно сказала я.
Когда она вышла из подъезда, я смотрела на нее из окна. Падал снег. Мне показалось, что снежные хлопья посыпают пушистую шубку моей подруги как звездный дождь. Приглядевшись, я увидела, что эти звезды на самом деле — золотые монеты. Я поняла, что стала свидетелем откровения. Моей подруге каким-то магическим способом удалось проникнуть в мифический денежный поток.
Она шла к машине уверенной походкой, и я почувствовала, что у нее хватит устойчивости задержаться в денежном потоке надолго. Даже если ее посетит еще более безумная коммерческая идея, она воплотится в жизнь таким же волшебным образом, благодаря этой уверенной походке.
«Черт возьми, — в сердцах подумала я. — Откуда же берется в некоторых людях такая маразматическая уверенность в себе?».
Мой взгляд упал на холодильник. «Чур меня!» — испугалась я и пошла в комнату читать книжку.

© Марина Комиссарова

Главная | Психоалхимия | Публикации | Контакт

© 2009—2023 Марина Комиссарова