Некоторые люди — молодцы. Чего не скажешь о других. Одни читают книжки по психологии, посещают лекции, заводят психоаналитиков. Другие — ничего подобного. Живет такой человек абы как, махнув на свою жизнь рукой и отпустив ее, бедную, на самотек. Бывает, правда, и таким везет. Случается не идет, не идет Магомет к горе, и вот сама гора к Магомету тащится. Встречает однажды бедняжка доброго волшебника, который по собственной инициативе эту пропащую, в общем-то, жизнь чудесным образом обустраивает.
Татьяна Петровна находилась в той отрицательной женской фазе, когда слово «любовь» еще не ассоциируется с патриотизмом, но уже кажется неприличным в отношении чужих мужчин. Своим собственным мужчиной после развода десятилетней давности Татьяна Петровна так и не обзавелась, поэтому с недавнего времени начала представляться Татьяной Петровной, хотя еще лет десять вполне могла бы сойти за Татьяну.
Интерес к любви пропал у Татьяны Петровны сам собой, когда она вдруг поняла, что, раздеваясь перед мужчиной, боится услышать комплимент или даже междометие, выражающее одобрение. Одобрение ее фигуры стало казаться Татьяне Петровне оскорбительным, потому что означало, что ее как бы сравнивают с другими обнаженными женщинами, моложе и старше, привлекательнее и уродливее, и выносят, таким образом, вердикт. В этот момент Татьяна Петровна чувствовала себя курицей, не первой свежести, но пока еще съедобной. Ей вспоминалось, как и сама она на рынке берет иной раз обветренную курятину двумя пальчиками за лапку, нюхает и разглядывает, соображая, есть ли резон экономить или взять подороже. То, что мужчина может отнести ее в класс дорогих и гладких кур, Татьяна Петровна не верила, а участвовать в распродаже со скидкой не хотела.
«Если уж на то пошло, — думала Татьяна Петровна. — Я вообще не курица. Я одна единственная, неповторимая Татьяна Петровна. С каждым годом моя индивидуальность оформляется все больше и больше. Если для любви мало внутренних форм, а нужны еще внешние, стало быть, нам с любовью — не по пути».
Решив так год назад, Татьяна Петровна сделала за это время целый ряд интереснейших наблюдений. Перестав смотреть на мужчин на улице, в супермаркетах и учреждениях, Татьяна Петровна обнаружила, что они тоже совершенно перестали на нее оглядываться и, тем более, приставать. Поначалу, отсутствие мужского внимания, тяготило Татьяну Петровну: она хоть и отказалась от мужчин, но не хотела так сразу отказываться от удовольствия им отказывать. Разочарование по этому поводу улетучилось, как только Татьяна Петровна исключила из своего рациона любовные телесериалы, мелодраматические романы, женские журналы и общение с сексуально-озабоченными подругами.
«Поразительная вещь, — думала Татьяна Петровна. — Потребность в любви навязывается женщинам извне. Это не гормоны, не феромоны, не природа и не погода. Это программирование со стороны масс-медиа. Как только женщина прекращает участие во всеобщей мастурбации, в ее организме перестают бурлить гормоны, на нее не действуют феромоны, меняется ее природа и не возбуждает никакая погода: ни романтическое весеннее утро, ни томный летний денек, ни зябкий зимний вечерок».
…Как раз одним таким зябким февральским вечерком стояла Татьяна Петровна на автобусной остановке, возвращаясь из театра, и ждала последний автобус. Ловить машину Татьяна Петровна, хоть и могла себе позволить, не хотела, потому что брезговала общением в замкнутом пространстве с незнакомыми представителями мужского пола.
Позади Татьяны Петровны на автобусной остановке находился один представитель вышеупомянутого пола, но совсем юный и, по всей видимости, мертвецки пьяный. Представитель сидел на скамейке, уронив голову на руки, и спал. Глянув на него искоса, Татьяна Петровна отметила только кудрявые белые волосы и заляпанные грязью голубые джинсы.
— Мадмуазель! — услышала вдруг Татьяна Петровна нежный голос, после чего позади нее прозвучал мелодичный свист. «Только этого еще не хватало», — испугалась Татьяна Петровна и прижала к груди сумочку.
— Пардон, мадам, — молодой человек поднялся со скамейки и, слегка шатнувшись, подошел к ней. — Прошу прощения за гнусное предложение. Не будет ли мадам так любезна, прокатить меня на такси?
Взглянув нахалу в лицо, Татьяна Петровна поразилась его нереальной красоте. «Наркоман», — похолодела от ужаса женщина. Она, хоть и не рассматривала никогда наркоманов, сейчас же заключила, что только от наркотиков у человека может быть такое фарфоровое белое лицо и такие огромные лилового цвета глаза.
— Сколько вам нужно? — женщина судорожно расстегнула сумочку, слегка пятясь, чтобы наркоман не выхватил ее из рук. — Сто? Двести?
Протянув молодому человеку деньги, она едва не выронила сумочку, но успела подхватить ее дрожащими руками. Наркоман спокойно взял протянутые двести рублей и сунул их в карман бежевой, забрызганной как и джинсы, дубленки.
— Не желаете прокатиться со мной? — спросил он.
Скованная страхом Татьяна Петровна повернулась и пошла по проезжей части, голосуя трясущейся рукой. Редкие машины, как назло, проезжали мимо.
— Вы неправильно голосуете, — паренек быстро догнал Татьяну Петровну. Татьяна Петровна пыталась нащупать в сумочке газовый баллончик.
— Не надо, — остановил ее он. — Газовые баллончики делают так некачественно, что вы отключитесь быстрее, чем я. Тем более, некурящая женщина. А почему, кстати, некурящая? Детей у вас нет, с мужем в разводе одиннадцать лет, не живете вместе тринадцать. Любовника нет больше года. Квартира малогабаритная. В такой ситуации женщины, как правило, курят.
Татьяна Петровна шагала все медленнее, медленнее и, наконец, остановилась как вкопанная. Она повернула голову и увидела, что лиловые глаза таинственного незнакомца поменяли цвет на темно-синий, почти черный. Его белоснежные кудри лежали завиток к завитку как синтетические локоны немецкой куклы, которая сидела на шкафу Татьяны Петровны уже тридцать лет с ее девятого дня рождения.
— Не бойтесь меня, Татьяна Петровна, — сказал незнакомец. — Я приношу женщинам счастье.
Каждый человек, осознанно или нет, верит во встречу с ангелом, пусть даже этот ангел окажется грязным, пьяным и храпящим на автобусной остановке. Услышав свое имя из уст незнакомого юноши, знающего всю ее подноготную, Татьяна Петровна вспомнила Библию. То место, где говорится, что нужно верить, пока абсурдно, потому что, когда придут доказательства, верить будет поздно, а начнется страшный суд.
Теперь, когда доказательство, по всей видимости, стояло перед ней, Татьяна Петровна думала с тоской, что к страшному суду она абсолютно не готова. Как-то обмякнув и внешне, и внутренне, она присмирела, и, помятуя, что в жизни редко вела себя как агнец, последовала за своим ангелом покорной овечкой.
— У одной дамы, с которой я познакомился, тоже начался бред, — рассказывал ангел в такси, которое поймал сейчас же, едва лишь вытянул руку. — Она решила, что я ангел, который пришел, чтобы проводить в царство Теней ее душу. Умоляю вас, Татьяна Петровна. Я не святой. В том месте, куда мы едем, меня зовут Амур. Это немного ближе к истине. На самом деле, имен должно быть много — на все случаи жизни. И чтобы ни одно не прилипало. Вот вы, Татьяна Петровна! Как только вы застегнули на себе как амбарный замок свое «Петровна», вы прямо паранджу на себя нацепили. Зачем? Паранджа имеет смысл, когда есть муж-султан, способный это хоть как-то оценить.
Такси привезло Амура и Татьяну Петровну ко входу в казино, и она начала поражаться роскоши, еще поднимаясь по мраморным ступеням с золочеными колоннами. Если бы Татьяна Петровна не увидела над входом мигающую вывеску заведения, она решила бы, что угодила-таки в царство небесное или, по крайней мере, во дворец Олимпа.
— У меня золотая карта, — объяснил Татьяне Петровне Амур. — Когда в карманах ни гроша, я могу прийти сюда и бесплатно выпить. Может, вы хотите есть? Вон там шведский стол. А если у вас завалялось в сумочке немного денежных знаков, давайте рискнем и возьмем фишек.
Когда Татьяна Петровна вытрясла из сумки и карманов все деньги, которые там находились, Амур сгреб их и куда-то ушел, оставив Татьяну Петровну за столиком. Она сидела, ссутулившись, поджав ноги и натянув на колени юбку, словно хотела укрыться от недоуменных взглядов официантов, барменов и отдельных посетителей. Большинство посетителей, впрочем, на Татьяну Петровну внимания не обращали. Толстые мужчины в костюмах и тонкие девочки в вечерних платьях были поглощены тем, что происходило на игровых столах.
«Жизнь — казино, — размышляла Татьяна Петровна, наблюдая за лихорадочными жестами игроков. — Все зависит от того, улыбнется тебе судьба или нет. Улыбнется — и в рулетку выиграешь, и в жизни повезет. Люди, которые проигрываются в пух и прах, просто любопытны. Они заглядывают судьбе в глаза, поднимают ей веки. Я бы не рискнула заглянуть судьбе под веки. А вдруг там пустые глазницы?».
Когда Амур подошел к ее столику, вид у него был кислый. Он поставил на стол бокал с недопитым виски и не растаявшим до конца льдом и посмотрел на Татьяну Петровну осуждающе.
— Вам не везет, Татьяна Петровна, — сказал он, садясь рядом с ней. — Даже моя колоссально счастливая рука не смогла спасти ваши фишки. Наверное, вы заражены какой-нибудь дрянью. Каким-нибудь чувством вины. В вашем возрасте это уже не лечится.
— Дома у меня есть деньги, — сказала Татьяна Петровна, и когда Амур взглянул на нее, постаралась беззаботно улыбнуться. — Я могу быстренько привезти.
— Вы невезучая баба, Татьяна Петровна, — задумчиво повторил Амур, рассеяно скользя взглядом по спинам игроков. — Но добрая и отзывчивая…
Его взгляд опять обратился к ней.
— И доверчивая. Что ж, — вздохнул он, поразмыслив. — Это не так уж мало.
К их столику подошла бледная девушка в зеленом платье, с зелеными глазами и изумрудным ожерельем на белой шее.
— Привет, Мур, — сказала она Амуру. — Можно с тобой пошептаться?
— Иди отсюда, Моника, — поморщился Амур.
— Ну Мурмур! — Взмолилась девушка. — Помоги мне в последний раз. Я верну тебе все-все. Я просто не успела прошлый раз расплатиться. Я буду хорошей девочкой. Пожалуйста!
— Отдай мне ожерелье, — сказал Амур, посмотрев на ее шею.
— Ты что? — испугалась Моника. — Это же подарок. На счастье.
— Тогда катись, — сказал Амур. — Ты плохая девочка, Моника. Поэтому у тебя все будет плохо.
— Ведьмак! — рассердилась девушка и обратилась к Татьяне Петровне. — Не имейте с ним никаких дел. Он мошенник. Он в розыске третий год. Бегите от него, пока не поздно. Он сутенер и альфонс. Он стольких женщин обчистил и по миру пустил. Его здесь все знают. У него дурной глаз. Он настоящий черт.
— Моника, у тебя машина открыта, — тихо сказал Амур. — Ключ в зажигании торчит. И сумочка на заднем сиденье.
Моника вытаращила на Амура глаза и, рванувшись, бросилась из казино, едва не поскальзываясь на гладком паркете.
— Это правда? — спросила Татьяна Петровна. — Что машина и сумочка?
— Наверняка, — сказал Амур. — Моника ужасно выглядит. Когда женщина так выглядит, она теряет мужчин, друзей, деньги и ключи. Надо держать себя в руках. И обязательно платить. Моника глупая. Если я помогу ей после того, как она два раза меня кинула, потом ведь… костей ее не соберешь. Жалко девчонку. Есть у меня одна слабость, Татьяна Петровна. Это женщины.
Амур внимательно посмотрел на Татьяну Петровну, и она увидела, что цвет его глаз стал сначала стальным, а потом серым как сигаретный пепел.
— Я помогу вам, — сказал он и положил перед ней на стол сверток, завязанный узелком, из льняной салфетки, такой же, как те, что стояли в салфетницах. — Возьмите и спрячьте в сумку. Как бы ни мучило вас любопытство, не развязывайте эту салфетку. Если вы нарушите условие, вам больше никто не поможет. В этом узелке — ваше счастье. Счастье нельзя подарить, его можно только заслужить. Но я даю вам фору. Я даю счастье авансом на год. Через год развяжите эту салфетку, и если, вы сможете удержать Синюю птицу, она останется с вами навсегда. До свидания, Татьяна Петровна. Продолжайте сидеть здесь, за этим столиком, пока не почувствуете, что мой подарок вступил в силу.
Амур наклонился к Татьяне Петровне совсем близко и поцеловал ее в губы. Она почувствовала запах весенней травы и яблок. Ее глаза застелил туман, а когда прояснилось, Амура и след простыл.
Татьяна развязала салфетку ровно через год, как велел Амур. Несколько месяцев назад она счастливейшим образом вышла замуж за прекрасного человека, с которым познакомилась в тот же вечер в казино.
Когда импозантный, высокого роста мужчина с бакенбардами, припудренными сединой, подошел к ее столику, сердце Татьяны Петровны сначала забилось, а потом оторвалось и взлетело. Татьяна Петровна плюнула на то, что она курица не первой свежести, и полетела вместе со своим сердцем, подумав про себя, что даже табуретка вспорхнет, если ангел подставит ей свои крылья.
В любовь Татьяна Петровна, ставшая в миг Татьяной, нырнула с разбегу и без оглядки. Изредка внутри ее сердца начинало царапаться что-то колючее и скрипеть противно: остерегись, дескать, не влюбляйся до конца, сохрани хотя бы кусочек сердца холодным, чтоб в случае чего ухватиться за этот кусочек, спастись на этой льдинке, и не утонуть в океане разочарования.
«Цыц, — строго говорила колючему и скрипучему Татьяна. — То, что у меня есть, дал мне ангел. Он дал мне все одним взмахом своих волшебных ресниц. Если имеешь дело с ангелом, какая тут может быть страховка?»
Расслабившись, таким образом, совершенно, Татьяна вкушала счастье полными ложками. «Ты необыкновенная, — говорил Татьяне муж. — Ни одна женщина не может сравниться с тобой. В твоих венах течет особая кровь. Я чувствую, что прикасаясь к тебе, я причащаюсь к источнику силы. Ты — божественная. Ты — мое незаслуженное счастье».
Татьяна надеялась, что ее муж достаточно состоятелен, чтобы они могли позволять себе маленькие радости жизни. Оказалось, что он гораздо состоятельнее. Ко всему прочему, муж то и дело повторял, что после знакомства с Татьяной его дела пошли в гору, что она приносит ему удачу, и она — его главный приз в лотерее жизни.
Когда пришел день, и Татьяна взяла в руки заветный узелок, ее сердце, целый год плескавшееся как счастливый эмбрион в райских водах амниотической жидкости, затрепетало, предчувствуя роды. «Кто ты, Синяя птица, — с волнением думала Татьяна. — Какая ты? Сумею ли я удержать тебя? Не вырвешься ли ты из моих рук теперь, когда пришло время доказать, что я заслужила аванс, данный мне моим ангелом?»
Она развязала салфетку. В ней оказался… паспорт. Татьяна взяла паспорт в руки и, полистав его, убедилась, что это ее собственный паспорт. Она обнаружила потерю паспорта через несколько дней после знакомства со своим мужем. «Что это значит?» — спросила себя Татьяна, хотя уже начала потихоньку догадываться.
Она потеряла паспорт не через несколько дней, а в тот самый вечер, когда познакомилась с мужем. Еще точнее, она потеряла паспорт на остановке, когда чуть не выронила сумочку, доставая деньги приставшему к ней нахалу. Нахал, которого она потом сочла ангелом, поднял паспорт, когда она поспешила уйти. Он прочитал ее имя и отчество, узнал, что она разведена десять лет назад, что у нее нет детей, и она живет на улице, где дома с малогабаритными квартирами. «Не имейте с ним никаких дел, — вспомнила Татьяна слова зеленоглазой Моники. — Он мошенник. Он сутенер и альфонс». «И гениальный психолог» — грустно добавила от себя Татьяна.
Она почувствовала, что ангельские крылья, распростертые весь этот год над ее головой, улетели, зашуршав на прощанье. А, может, это было не шуршанье крылышек, а бесовский смешок? Едва справляясь с гадкой, давным-давно позабытой дрожью, Татьяна вошла в спальню и посмотрела на своего любимого, не в меру довольного мужа.
— Послушай, — сказала она. — Ты никогда не рассказывал мне про человека по кличке Амур. Ведь это он надоумил тебя познакомиться со мной?
— Зачем ты так? — от неожиданности муж сел. — Ты мне понравилась с первого взгляда. При чем здесь Амур?.. Мур — занятный парнишка. Жуткий прохвост и азартный игрок. Да, я знаю такого человека. Кто же не знает Мура? С ним интересно поболтать. Иногда он рассказывает удивительные вещи… Говорят, крупье подыгрывают ему, потому что он любовник хозяина казино. Иначе никто не может объяснить его выигрыши. Он уже сто лет, как куда-то пропал. Наверное, вляпался в очередную историю. Но почему ты спросила?
Татьяна ожидающе смотрела на мужа. Он покраснел.
— Ты понимаешь, — растерянно сказал он. — М-мм…Однажды, прямо на моих глазах этот парнишка хотел помочь человеку. Он сказал, чтобы тот не снимал последние деньги, а шел домой, что его ждет беда, если он будет дальше играть, дескать у него не такое лицо. Человек не послушался, проигрался, а на следующий день ему была смертельно необходима сумма, которую он снял с карты. В общем, человек погиб. Я никак не мог это забыть. У меня даже появилась суеверная привычка, спрашивать Амура перед игрой….
— Короче, Амур был твоим талисманом, — перебила Татьяна. — И однажды он сказал тебе: «Вот что, папаша. У меня много других дел, то да се. Тебе нужен собственный, карманный талисманчик. Видишь эту тетку? Рекомендую». И ты безропотно подчинился.
— Нет, — тихо сказал муж. — Он сказал не так. Он рассказал, что ты из древнего рода. Что он имеет сведения о том, что мужчины этого рода выигрывали в любой авантюре и в любой азартной игре, потому что женились на особых женщинах. Он сказал, что женщины этого рода остаются одинокими и бездетными всю жизнь, если не находят своего мужчину. Помеченного специальной меткой. И что он видит эту метку на мне. Вот, что он сказал. Мне захотелось рискнуть. И я выиграл… Разве нет? Ты смеешься или плачешь?
Татьяна вышла из спальни. Она встала около кухонного окна и стала смотреть в темноту. По ее щекам текли слезы разочарования. В какой-то момент ей показалось, что кто-то невидимый дунул ей в правое ухо. «А как же Синяя птица? — вдруг вспомнила Татьяна. — Ведь он предупреждал меня, что счастье не падает с неба. Подаренную Синюю птицу нужно суметь удержать, и тогда она останется с тобой навсегда. Нет, мой белокурый ангел. Ты — не мошенник и не альфонс. Такие красивые альфонсы не спят на автобусных остановках. Ты сделал мне еще более ценный подарок, чем год назад. Ты забрал у меня веру, которую легко отобрать, и дал взамен ту, которую никто не отнимет».
Муж подошел к Татьяне и обнял ее. «Когда-нибудь я расскажу тебе правду, — нежно подумала она. — Но не сейчас. Если ты узнаешь сейчас, ты можешь упустить нашу с тобой Синюю птицу. Ангел не зря подарил узелок мне, а не тебе. Он доверил мне наше счастье. И я оправдаю доверие».
© Марина Комиссарова
© 2009—2023 Марина Комиссарова