main contact

Люди и верблюди

«Эгоист generation», октябрь 2004, рубрика «Испытание чувств»

Некоторые удивляются, почему я пишу статьи, обращаясь к одним женщинам. Никого при этом не удивляет, почему эти женские статьи, в основном, читают мужчины. Кто бы из мужчин мне поверил, если бы я писала, обращаясь напрямую к ним? Всякий догадался бы, что в этом — моя воспитательно-назидательная цель.

«Откуда вы так много знаете о сексе?» — спрашивают меня. Откуда, откуда. От верблюда. Можно ли узнать о сексе у кого-то еще? Например, у сексуальных партнеров разве можно? Чем сексуальнее партнер, тем хуже он владеет речью, на любые вопросы мычит и дышит, в общем, исключительно туго соображает. Реально такого человека расспросить, что там в сексе, да как? А книги о сексе? Сидит автор в шерстяных носках и пишет о сексе. Руки на клавиатуре компьютера, на пояснице аппликатор Кузнецова. Если автор известный, то есть написал о сексе тома, трудно представить, что его руки успели потрогать что-нибудь, кроме клавиш с алфавитом, а его спину пробовали ласкать чьи-нибудь пальцы, кроме пластмассовых когтей доброго доктора Кузнецова.

Истинные знания о сексе получены людьми от верблюдов. В древнем Шумере в процессе наблюдения за верблюжьей сексуальной жизнью. До нашей эры никому не приходило в голову наблюдать сексуальную жизнь людей. Люди наблюдали за скотом, потому что от скота зависела их жизнь. Фукcу, написавшему «Историю нравов» не первому пришла в голову мысль, что секс людей тоже можно рассматривать с экономической точки зрения. Однако, ни до Фукcа, ни после — рассмотреть секс людей как секс верблюдов никому не удалось. Люди в отличие от верблюдов имеют привычку скрывать свою сексуальную жизнь и выдавать за нее сексуальные фантазии. Что касается первых лиц государства, подробности их сексуальной жизни сочиняют за них любовники, как мы помним из истории с Моникой. Обычно не совсем довольные любовники и недовольные совсем. А так же совсем не любовники.

На фоне людей верблюды, конечно, смотрятся выигрышно. Если верблюд был вынужден плюнуть кому-то в морду, он тут же благородно забудет об этом печальном конфликте. Если перед верблюдом возникает стройная фигура верблюдицы, он сейчас же подходит сзади и выражает свое благоговение. Чувства верблюдицы при этом верблюду неважны. Он не ищет славы и не ждет ответной любви. Личную жизнь верблюды никогда ни от кого не прячут. Вот почему древние шумеры создали на ее основе целую отрасль. Большая часть современных средств контрацепции была изобретена шумерами: кондомы, спирали и колпачки. Оральные контрацептивы людям пришлось изобретать заново, потому что расшифрована лишь малая часть из осколков клинописных таблиц.

Контрацепцию шумеры изобрели еще в пятом тысячелетии до нашей эры для контроля за рождаемостью верблюдов. В это время первые в поисках Тигра и Ефрата кочевали на вторых по пустыням Африки и Азии. Собственная беременность вызывала у кочевых шумеров меньше эмоций, чем простой транспортных средств. Даже очень беременную шумерку можно было взгромоздить на верблюда и везти, куда душе угодно, пусть бы даже ей приспичило рожать по ходу дела. Желающая рожать верблюдица сбрасывала шумера с его авоськами с горба и эгоистично рожала сутки или двое, а потом еще неделю нежилась в песке, прохлаждаясь со своим потомком в декретном отпуске. Транспортировать верблюдиц с их верблюжатами было куда неудобней, чем перевозить с места на место шумерок с новорожденными шумерышами.

Погруженным в себя верблюдам было ни к чему, что ни одного из новорожденных шумерышей природа не побалует мохнатым горбом для накопления влаги, без которой идея декретного отпуска в зыбучих песках выглядит циничной. При всем уважении к материнству верблюдов шумерам пришлось изобрести средства контроля за зачатием, а для большего эффекта научиться влиять на то, что это зачатие вызывает — на половую страсть. Хотя шумеров интересовали верблюды, страсть, если честно, она и в Африке страсть. И в Азии. И в Месопотамии. И у персов, которые в 538 году до нашей эры хапнули себе Вавилон вместе с остатками клинописных табличек. И у простых людей, которые шумерские таблички в глаза не видели. И у современных верблюдов, за сексуальной жизнью которых давно никто не следит.

Критика нечистого разума

Если кто-то подумал, что я тайком расшифровала шумерские тексты, то я извиняюсь, конечно. Делать мне больше нечего. Мне и английским, если честно, лень заниматься, пока меня не уговорили преподавать в лондонском университете. Тем более я не уверена, что меня хоть когда-нибудь будут уговаривать преподавать в Лондоне. А не в Париже, к примеру, или Берлине. Чтобы расшифровать клинописные таблички, надо выучить вавилонский язык, арамейский, аккадский и шумерский, потому что уцелевшие таблички не шумерского происхождения, а переписаны ассирийскими и вавилонскими писцами на поздние диалекты. Так как упомянутые языки являются мертвыми, чтобы их освоить, необходимо изучить всю семитскую языковую группу. Не знаю, кто как, а я такой ценой совершенно нелюбопытна. Фиг с ними, древними знаниями. Лично я от языков семитской группы умерла бы скорее, чем от самой несчастной любви.

Вообще, мне кажется несправедливым такое положение вещей, при котором я стремлюсь прочитать древнешумерские тексты, а древние шумеры не стремятся прочитать мои. При этом мои тексты от шумерских отличаюсь лишь тем, что письменность в пятом тысячелетии до нашей эры едва началась, и шумерские головы были свободны от мусора ассоциаций. Благодаря отсутствию мусора, древний шумер смотрел на двух совокупляющихся верблюдов и видел суть предмета. А видя суть, мог на этот предмет влиять. Что касается меня, то я совокупляющихся верблюдов не видела, врать не буду. И меня это зрелище, если честно, привлекает не очень сильно. Даже мимо совокупляющихся собак, я стараюсь проходить, не глядя, что там за предмет, в котором суть, и какая суть в предмете. По поводу сути предмета долгое время у меня сохранялось то же мнение, что и у большинства современных людей.

Во-первых, я считала, что мой предмет — это не то, что предмет верблюдицы, а суть верблюда ничего общего не имеет с сутью, которую я ищу. Во-вторых, сам по себе мой предмет и суть, которую я ищу, на желание не влияют. Напротив, желание преображает предмет, раскрывает его и наполняет сутью. В-третьих, откуда желание берется и как на него влиять, шумер его знает. Так я думала всегда, но однажды мне стало обидно. Почему шумер знает, а я нет? Разве я не могу заявиться в зоопарк, подойти к клетке с верблюдицей и посмотреть на ее предмет с точки зрения первобытного разума, незамутненного цивилизацией?

Без лишнего кокетства признаюсь, что у меня, конечно, получилось. Посмотрев на верблюжий предмет взглядом дикого человека, я прозрела и сразу увидела, в чем заключается суть. Теперь я сто очков вперед дам любому древнему шумеру, и если меня материально заинтересовать, могу прекратить набирать тексты на компьютере, и начать их царапать клиньями на глиняных табличках. В трех словах мое прозрение описывается следующим образом. Во-первых, мой предмет от верблюжьего не отличается, и с сутью дело обстоит так же. Во-вторых, не желание преображает предмет, а предмет, преобразившись, вызывает желание. В-третьих, желание ниоткуда не берется, а является сутью предмета, когда эта суть наполняет предмет, а предмет наполняется сутью.

Наблюдая за своими верблюдами, древние шумеры догадались, что самец обращает на самку внимание, когда она способна зачать. Беременную верблюдицу верблюд замечать перестает, потому что в упор не видит верблюдиц, зачать не способных. Цивилизованный человек объяснил бы это культурно: феромоны, овуляция, фертильность. Шумер рассудил примитивно. Страсть возникает в верблюде, когда он видит — это подходящий объект для желания. Даже если объект брыкается, считая кандидатуру верблюда спорной, верблюд даст такому объекту копытом в лоб и наполнит его предмет сутью. Если верблюдица объектом верблюду не кажется, он не отличает ее от самцов, то есть других субъектов и жует верблюжью колючку. Чтобы верблюдица была опознана как объект, в ней должна присутствовать пустота. Пустоту шумеры считали матерью сущего. Сущее рождается из пустоты и возвращается в пустоту. Как смерч затягивает вихрем людей и верблюдов, пустота внутри верблюдицы притягивает верблюда, отбирает семя и заглатывает его. Чтобы верблюд не чувствовал страсти, нужно, чтобы пустота верблюдицы чем-то наполнилась.

Люди и верблюди

После снадобий, которыми поили верблюдиц древние шумеры, верблюды обходили их стороной. Современные ученые сказали бы, что шумеры научились препятствовать процессу овуляции. Фитогормоны, способные сделать матку стерильной, содержатся во многих растениях. Кипячение вместе с глиной помогает усилить концентрацию вещества, а порошок из верблюжьей плаценты (например) закрепляет гормональный эффект. Древним шумерам, однако, о гормонах известно не было. Для создания отворотного зелья им было достаточно знать о пустоте, и о том, чем эта пустота заполняется.

Кажется, что у мужчин с верблюдами нет ничего общего. Каким верблюдом нужно быть, чтобы размножаться с кем попало и бросать беременных жен? На самом деле, ни мужчины, ни верблюды ничего насчет секса не решают. Если верблюда спросить о его выборе, он так же, как мужчина скажет, что верблюдица покорила его гармонией внешних форм и внутреннего содержания. Мужчина как и верблюд никогда не догадается, что сексуальный выбор делает только самка. Неосознанно, но всегда в интересах эволюции. Эволюции верблюдов необходимо, чтобы самка рожала чаще и скрещивалась с разными самцами. Это не верблюд бросает беременную жену. Это беременная жена бросает использованного верблюда. Чтобы поймать самца в сети, верблюдица распространяет вокруг себя феромоны. А может ультразвук как самка паука. Или торсионное поле. В любом случае, верблюд не смог бы оторваться от самки, если бы она оставалась в том же состоянии. Он любил бы ее днем и ночью, пока не замучил насмерть. Однако, верблюдица после секса закругляется с феромонами и прочим ультразвуковым кокетством. Вали, дескать, папаша. Сделал дело, гуляй смело. И верблюдам еще повезло, что самки не откусывают им головы после полового акта, как самки пауков своим самцам.

В то время, как мужчины с верблюдами похожи как близнецы-братья, женщины от верблюдиц отличаются не в лучшую сторону. Ни одна верблюдица не страдает из-за несчастной любви. Любовь верблюдиц мимолетна и всегда абсолютно взаимна. Если у верблюдицы любовь, верблюд не пройдет мимо. Если верблюд идет мимо, ясно, что верблюдице не до любви. В отличие от женщин верблюдицы не тратят силы на ревность, потому что рассуждают так: » Хорошо, что все верблюды — жуткие бабники. Если бы они были верными мужьями, каким образом мне бы удалось переспать с таким количеством отличных парней?»

© Марина Комиссарова

Главная | Психоалхимия | Публикации | Контакт

© 2009—2023 Марина Комиссарова