Хотя Богу, конечно, богово, а кесарю кесарево, мало кто пытается всерьез отделить одно от другого. Все пытаются купить себе счастье, а деньги получить из воздуха. Едва человек понимает, что деньги можно делать только из денег, ему остается шаг, чтобы увидеть в воздухе целые залежи счастья.
Идею создать любовника алхимическим путем А. подбросил друг детства, широко известный в узких кругах психолог. Нельзя сказать, чтобы психолог являлся для А. авторитетом. А. не верила в психологию и на ее доводы смотрела свысока. Что может понимать разум там, где правит сердце? Она верила, что у двух влюбленных ритмы сердца однажды совпадают, и они испытывают райское, ни с чем не сравнимое счастье. Она думала, что влечение тел — это стремление настроить сердца на один лад, а если два сердца и так бьются в такт, в сексе нет необходимости. Мечты А. об идеальной любви совершенно не касались постельных дел. Взгляд друг другу в глаза ей казался более важным, чем движения потных тел со сбившимся дыханием. Сексуальность, с точки зрения А., и так являлась основным качеством жизни. Кругом и повсюду А. наблюдала то, что сексологи называют фрикциями. Мир находился в беспрерывном трении и взаимодействии частей. Окружающие предметы, одушевленные и неодушевленные, касались друг друга, скользили, ерзали, ударялись, перемешивались, взлетали, осыпались, замирали и вздрагивали. А.казалось, что секс разлит в мире как дыхание Бога, что мир соткан из секса, что секс — это Бог.
А. привыкла к парадоксальной мысли, однажды пришедшей к ней в голову и с тех пор прочно там осевшей: половой акт между мужчиной и женщиной отвлекает их от секса. Срастание эфирных тел, происходящее в ту минуту, когда ритм двух сердец вступает в резонанс, чтоб мощной волной поднять пару в иное пространство, представлялся А.актом чересчур возвышенным, чтобы сопутствовать грубому сношению. Саму страсть А. считала материей тонкой, однако, она полагала, что переход к физическим действиям мешает развитию чувства. Любовь А. представляла алхимической реакцией и жалела людей, стремящихся совокупляться, как химиков, хватающих колбы с огня задолго до того, как свинец начнет превращаться в золото.
Сама А. не занималась сексом с тех пор, как решила, что оргазм ее разрушает. Сексуальное возбуждение казалось ей насилием инстинкта над телом. Вначале тело сопротивляется, потом сдается и сопротивляется лишь душа. Потом душа куда-то исчезает, словно инстинкт выбрасывает ее, а тело сотрясают конвульсии. После бомбардировки наступает зловещая тишина, сквозь которую тонкой струйкой просачивается уныние — это в тело возвращается душа, с тоской озирая руины и собирая по кускам эфирную оболочку.
«Как ты достала со своей эфирной оболочкой, — ругался друг детства. — Знаешь, как поступали понимающие люди с такими, как ты? Вбивали в сердце осиновый кол, а потом сжигали. Твое блудливое эфирное тело всегда было опасно, а последнее время ты распустила его настолько, что даже меня, несчастного книжного червя, закручивают астральные воронки, типа эротических снов. Не мучай мужчин, ведьма, они не понимают в тонких материях. Им кажется, что ты стерва, которая возбуждает и не дает. Когда ты привлекаешь к себе эфирного двойника очередного бедняги и начинаешь с ним шуры-муры, подумай о том, что ты делаешь. Бедняга ни о чем не подозревает, а, если он толстокож, ты ему даже не чудишься. Его астральное тело беспризорно, потому что он понятия не имеет о его существовании. Твои действия называются насилием с использованием беспомощного состояния жертвы. Когда же в результате твоего шабаша несчастный влюбляется по уши, а ты ему не даешь, насилие отягчается особым цинизмом».
В первый момент А. хотела послать друга детства подальше и сказать, что она такая же ведьма, как он ей друг, что нет такого закона, согласно которому она обязана давать всем, у кого беспризорно эфирное тело, и что, особенно, она не несет никакой ответственности за его сны, потому что уж кто-кто, а он не вызывает в ее эфирном теле ни малейшего шевеления. Спустя мгновение А. стало жаль тратить энергию. С тех пор, как А. открыла для себя тонкое пространство, она сделалась чрезвычайно экономной по части эмоций. Она видела, что люди общаются не иначе, как объедая друг у друга эфирные тела. Обычная беседа с точки зрения эфира выглядела так, как если бы двое обменивались репликами, отрывая у себя части тела и бросая собеседнику, в надежде, что тот подавится. Собеседник при этом давиться не спешит, а чавкает и хрустит, как таракан, послушный каннибальской традиции.
А. приходилось применять защиту против каннибалов, то, что в алхимических сказках называется «шапкой-невидимкой». Одев на себя эфирный колпак, она могла провести целый вечер в толпе в полном одиночестве. Поначалу свою «шапку-невидимку» для надежности А. надевала поверх имиджа «серой мышки». Вскоре ей стало понятно, что эфирный колпак в страховке не нуждается. А. могла нарядиться в мини юбку, встать около барной стойки и принять вызывающую позу. Если на ней был эфирный колпак, самый озабоченный посетитель не замечал ее присутствия.
А. смотрела на других, нарядно одетых девушек, желающих привлечь внимание, и видела, что редкая из них достигает желаемого результата. Если А. находила в толпе того, кто был ей интересен, она сигналила ему словно лампочка. Среди огромной толпы тусклых фигур, избранник сразу ее замечал. Потом он мог описывать это, как шок от ее красоты или реакцию на тип, который всегда ему нравился. А. знала, что красота и тип в данном случае не при чем. Действительным являлся лишь шок, который испытывает человек, наблюдая сияние эфирного тела. Изредка А. видела других сияющих людей. К сожалению, такие люди чаще всего вспыхивали и гасли, даже не осознав своего сияния, а эффект, который это сияние произвело на окружающих, относили на счет хорошо сидящего платья или просто удачного дня.
«Ты не открыла Америку, — сказал ей друг детства. — Какая тетка не пытается уговорить свое зеркало, что она — всех румяней и белее? То, что ты называешь сиянием — хорошая энергетическая форма, избыток психических сил, который придает облику человека магнетизм. Толпа инстинктивно чувствует сильных и тянется к ним. Это инстинкт самосохранения, ведь сильный — победитель. Разница между ведьмами и нормальными людьми заключается в том, что нормальные люди как Сизиф вечно кормят голодный эфир, а твой эфир всегда сыт, и сам тебя кормит».
А. не стала объяснять другу детства, что эфир не может кушать то, чем его кормят «нормальные люди». Друг детства напоминал ей художников — реалистов, которые обвиняют абстракционистов в нетрудовых доходах. «Разве это живопись? Два красных мазка в центре, зеленые по краям. Как не стыдно получать за это деньги!»
Жизнь А. на эфирном плане, кроме преимуществ, имела и побочные эффекты. Таким эффектом, например, являлась непереносимость ею секса. Саму по себе непереносимость можно было бы считать деликатной особенностью А., если бы она не мешала воплощению ее мечты об идеальной половинке. То, что друг детства называл «насилием с особым цинизмом» — были попытки А. уговорить мужчин на слияние без физической близости. Каждая из этих попыток закончилась неудачей. Мужчины отзывались на вибрации, перенастраивали сердечный ритм и даже начинали срастаться с А. эфирными телами. В определенный момент, однако, процесс давал сбой. Когда эфир любимого уже обвивал А. как змей райское дерево, мужчина вдруг заражался дьявольской ненавистью, начинал грубо рвать с А. эфирную связь и посягать на ее физическую целостность.
«Один такой бедняга прикончит тебя, — говорил друг детства. — И твое толстое эфирное тело тебе не поможет. То, что ты вытворяешь с мужчинами — беспрецедентная в истории инквизиции пытка. Ни перевязывание мочевого пузыря, ни вытаскивание проглоченного мяса из желудка на веревочке, по остроте ощущений не сравнятся с сексуальной пыткой. Вместо того, чтобы вновь и вновь играть с основным инстинктом в рулетку, может быть ты поищешь любовника без инстинктов? Если тебя интересует одно эфирное тело, подбери себе парня среди тех, у кого физическое тело отсутствует».
Не смотря на то, что друг детства, как обычно, плоско пошутил, А. действительно стала искать себе такого парня. Она даже удивлялась потом, почему раньше не догадалась, кого нужно искать. А. ждала, когда в ее жизни появится мужчина, который согласится шагнуть вместе с ней в алхимический котел любви. Далее аритмия, срастание эфирных тел, трансформация, пока две глиняные болванки не сублимируются в золотого тельца с головой львицы. То, что половинки андрогина должны в конце концов стать симметричными, А. было ясно всегда. Однако, теперь ее осенило, что половинки могут быть симметричными с самого начала. За основу А. взяла своего эфирного двойника, которых могла наштамповать армию. У модели был один изъян — женский пол. Платону А. в этом смысле не верила и свою половинку представляла мужчиной. Изменение пола у эфирного тела оказалось операцией легкой. Скоро рядом с А. нарисовался стопроцентный молодец и стал набирать астральную силу.
«Ты знаешь, что он сделал, едва освоился?» — спросила А. друга детства. «Неужели, — сказал друг детства. — Тоже самое, что пытались сделать его предшественники?» «Для меня это было настолько неожиданно, — призналась А, — что я не смогла сопротивляться. Я подумала, что секс эфирный — это не то, что физический. Потом поняла — то. В обоих случаях процессом управляет инстинкт. И знаешь, что сказал мой любимый? Он сказал, что инстинкт — это и есть та алхимическая сила, которая толкает к смешению разнородные субстанции. А оргазм — процедура дробления эфирных камней».
«Мне придется писать с тебя диссертацию, — сказал друг детства. — Ты уникальный случай излечения сексуальной перверсии самогипнозом. Из гипноза вырос психоанализ. За самогипнозом — будущее. Что толку в рассуждениях психологов о бесконечном потенциале бессознательной сферы, пока они не умеют, как ты, подбирать к бессознательному ключи посредством самовнушения?».
«Удивительные люди — психологи, — подумала А. — Скольким балетным па их не научи, обязательно сядут в лужу».
© Марина Комиссарова
© 2009—2023 Марина Комиссарова