Эта абсолютно правдивая история произошла в реальности. Факты не искажены, разве что приукрашены аллегориями и упрощены обобщениями. Имена героев изменены или не указаны. Выводы автора, как всегда, носят чисто умозрительный и философский характер.
В один прекрасный момент Алиса почувствовала в себе нестандартную ориентацию. Впрочем, она всегда подозревала, что с ее ориентацией не все в порядке. Ей, например, было безразлично, как выглядит мужчина. Разве это нормально? Если она влюблялась, внешность любимого сейчас же начинала казаться ей идеальной, даже если он был, к примеру, толст или мал ростом. Все в любимом, вплоть до его дурных привычек приобретало неотразимый шарм. Когда Алиса влюбилась в девушку, она поняла, что мужской пол, как рост и вес, был для нее не обязательным атрибутом идеала, а случайным фактором. Пока Алисе не попадалось женщины, в которую она могла бы влюбиться, она была уверена в своей традиционной ориентации. С таким же успехом она могла бы считать, что предпочитает блондинов, если бы все ее возлюбленные по случайному совпадению имели белокурый цвет волос.
Лесбийский мир, в который Алису занесла нелегкая, то есть любовь, представляла собой антимир. В этом антимире все было наоборот, не так, как в мире, где жила Алиса. Потом Алиса думала, что, возможно, ее собственное имя было виной тому, что она во всех вещах искала зазеркалье. И, что касается любви, это зазеркалье нашла. Девушка, в которую она влюбилась, была блондином. Некоторое время Алиса сомневалась, блондинкой или блондином следует считать девушку, у которой челка белого цвета, а затылок выбрит и украшен татуировками? Не придя к однозначному выводу, Алиса решила, на всякий случай, не уточнять для себя ничего второстепенного, а обращать внимание на главное. Для контакта с иной реальностью, следует, прежде всего, освободиться от всякой предвзятости. Предвзятый взгляд — форма косоглазия, позволяющая человеку наблюдать только собственный нос и не замечать, кроме этого носа, ничего другого. Бросившись за своим белым зайчиком безо всяких второстепенных мыслей, Алиса легко перемахнула барьер предрассудков, и оказалась в стране чудес.
Если бы Алиса попала в лесбийский мир не с бухты-барахты, а сознательно, не перевернутая любовью кверху тормашками, а на своих двоих, она, вероятно, знакомилась бы с темой постепенно, реальность изменялась незаметно для нее, и лесбийские пейзажи, в конце концов, показались бы ей обычными. О лесбийский пейзажах следует сказать особо. Если бы раньше Алису спросили, как она представляет себе женское содружество, она подумала бы об острове Лесбос. О, чудный Лесбос, обитель «розолокотных харит», сад искусств, в котором женская любовь и красота цвели, опыляемые девятью крылатыми музами. Десятой музой, как говорит Платон в знаменитом двустишии, была Сафо, вдохновительница и создательница музыкально-поэтических школ. «Девять на свете есть муз, утверждают иные. Неверно. Вот и десятая к ним — Лесбоса дочерь, Сафо!». Страбон называет Сафо «удивительным явлением». Плутарх находит, что слова Сафо «поистине смешаны с огнем». Греческие антологии переполнены стихотворениями, посвященными Сафо. Лучшие из поэтов объявляют ее «средь муз бессмертных смертной музой», «равной богам», «вовеки славною» и «избежавшей Аида».
Существуя в кольце ионийской и афинской культур, особая культура Лесбоса представляла собой настоящий антимир. Афинских девочек держали в полной изоляции, учили не грамоте, а домашней работе. Замужняя афинянка выходила из дома только с разрешения своего господина-мужа, искусства для нее были под запретом, театральные зрелища тем более. Перикл в своей знаменитой надгробной речи говорит, обращаясь к афинским женщинам: «Ваша величайшая честь состоит в том, чтобы среди мужчин меньше думали о вас — все равно, в хорошую ли сторону или в дурную». Афинянам не приходило в голову любить своих малоинтересных жен. Их восторги принадлежали прекрасным мальчикам. В это же самое время рядом, на Лесбосе существовали женские школы искусств, которые носили характер содружества, как и школы эллинских философов. Слава школ Сафо гремела по всему миру. Из Греции, из Малой Азии, с островов Архипелага — отовсюду к Сафо стекались девушки для музыкального и поэтического образования. Была ли Сафо влюблена в лучших своих учениц? Несомненно. Спала ли Сафо со своими возлюбленными? Вопрос остается открытым. Соотечественники выбивали портреты Сафо на монетах — честь, которой удостаивались только самые уважаемые граждане. В силу этого большинство исследователей сходятся во мнении, что влюбленность Сафо носила такой же уранический, то есть небесный характер как и возвышенная любовь к мальчикам у Платона. Что касается личного мнения Алисы, она не понимала, о чем весь сыр-бор. Если Сафо ласкала тела своих возлюбленных, это, по всей видимости, не мешало ей любить их возвышенной любовью. Если возвышенной любви Сафо ласки мешали, она, безо всякого сомнения, смотрела на эти забавы презрительно, точно так же как она однажды высмеяла плотскую страсть своего брата Харакса к куртизанке Родопис. В гениальности Сафо Алиса видела не удивительный феномен как Страбон, а закономерное освобождение таланта особенного рода, погребенного в женщинах из-за ненависти к своей природе. Что произойдет с женщинами, если они перестанут тайно презирать свою женственность? Не восхитятся ли они тогда не только собой, но и другими женщинами? Не воспылают ли как Сафо любовью к себе подобным?
Картины лесбийского социума, куда, сама не своя, угодила Алиса, не были похожи на пейзажи легендарного Лесбоса. Объединившись по принципу сексуальной ориентации, лесбиянки организовали централизованное сообщество с партийной системой. Конечно, у людей, оказавшихся в меньшинстве и испытывающих давление со стороны большинства, возникает насущная необходимость в объединении. Так думала Алиса, однако, вскоре ей стало понятно, что лесбиянкам по вкусу их особое положение. Активистки партии напоминали Алисе девочек зрелого возраста, заигравшихся в войну. Идеологи убеждали лесбиянок в том, что они всегда будут угнетаемым меньшинством, потому что гомосексуалисты рождаются в небольшом количестве, не более пяти-семи процентов от общего населения. Алиса, однако, была уверена, что таков процент гомосексуалистов только в гомофобном обществе. Каков был процент гомосексуалистов в Элладе? Алиса полагала, что к пяти-семи процентам тогда относились мужчины, не имеющие влечения к юношам. С тем, что лесбиянками рождаются, а не становятся, Алиса была согласна. Безусловно. Чаще в раннем детстве, но иногда и в зрелом возрасте в женщине рождается лесбиянка. Или никогда не рождается. Или рождается и тут же умирает. Нечего говорить, катаклизмы происходят в сознании людей редко. Зрелые же люди настолько инертны, что поменять угол зрения на любовь, чаще всего, просто не способны.
Родилась или нет лесбиянка в Алисе, она определенно сказать не могла, потому что не думала об этом. Если бы Алиса стала думать, она, чего доброго, начала бы представлять разных женщин рядом с собой и размышлять о своем к ним влечении. Тяги к посторонним женщинам у Алисы не было никакой. Она влюбилась в одну единственную конкретную девушку, о половом вопросе заранее подумать не успела, а когда начала думать, было уже поздно. Активистки, с которыми пришлось столкнуться Алисе, потом обвиняли ее в том, что она проникла в лесбийский социум из враждебного мира с подрывной шпионской акцией. В чем могла состоять ее акция, Алиса не понимала, но потом до нее дошло. Дошло до нее письмо от лидера партии, главы лесбийского государства. Сначала Алисе показалось, что письмо написано на каком-то особом наречии, но, прочитав еще раз, она узнала слова и покраснела. Каждая звезда по-своему защищает свою интимную жизнь от чужого любопытства. У королевы лесбийского государства не было лимузина с бронированными стеклами и охраняемого особняка. Ее величество прятало свою интимную жизнь под покрывалом непристойностей, к которому не осмеливался приблизиться ни один вуайерист. Интимную переписку она вела в непечатных выражениях, то есть в таких выражениях, которые не могла перепечатать даже самая желтая пресса. Не сумев разобраться в слишком крепких словах лидера, Алиса обратилась с вопросом к любимой. Любимая посмотрела на Алису печально и сказала примерно следующее: «Дорогая, в пылу нашей страсти я забыла тебя предупредить. Дело в том, что я — буч. А бучи в нашем тоталитарном государстве, по умолчанию, собственность королевы. Если королева захочет, она может пожаловать ненужного буча своей фрейлине, то есть партийному активисту. Однако, ее величество партийный лидер стирает с лица земли пришлых дам, которые посягают на королевскую собственность».
Ах, всегда, как только Алисе везло, ее сразу же начинали преследовать невезенья. Зачем ее любимая оказалась бучом, а не фэм или дайком? Для непосвященных следует пояснить. В лесбийской субкультуре «свои» женщины (в отличие от «чужих», то есть наших) делятся на три пола. Бучи — это женщины-кавалеры. Они носят мужскую одежду, коротко стригутся и открывают перед дамами дверь. Фэм — это женщины-дамы. Они носят высокие каблуки, делают макияж и позволяют за собой ухаживать. Дайки — это кавалеры и дамы в одном лице, а точнее ни то, ни другое. Дайки — самая многочисленная и удобная категория лесбиянок. В то время, как буч ищет фэм, а фэм мечтает о буче, дайки любят друг друга, кокетничают с бучами и ухлестывают за фэмами. Если бы Алиса, как ее упрекали активисты, пробралась в страну лесбиянок со шпионской акцией, она, без всякого сомнения, не завалила бы туда клавой клавской, а прикинулась хотя бы дайком. Клавскими клавами королева презрительно именовала те остатки фэм, которые еще не выжила из страны и не переделала в дайков. Гордым словом фэм в стране имела право называться только одна женщина — сама королева. По законному праву единственной ей принадлежали все бучи. Бучи, принадлежащие королеве, понятное дело, скучали. Они кисло кадрились с дайками и тайком соблазняли «чужих». Тайная охота на вражеской территории среди бучей называлась «окультуриванием натуралок».
Везенье Алисы состояло в том, что ее «окультурил» не обычный буч, а буч-рыцарь. В том же самом, впрочем, заключалось и ее невезенье. Рыцарское благородство Алисиного буча не позволило ему прятать соблазненную женщину на задворках королевства, а рыцарские амбиции помешали ему объяснить Алисе, что лесбийское государство — это частное владение королевы. Алиса, напичканная идиллическими образами, ни о чем таком не подозревала. Если ей и приходили в голову какие-то аналогии, она думала о Маргарет Андерсон и Джейн Хип, которые в 1914 году в Нью-Йорке основали лесбийский кружок и журнал «Литл ревю». Рембо, Аполлинер, Кокто, Элюар, Арагон, Бретон, Ромэн, Жид, Хемингуэй, Хаксли — самые авангардные литераторы двадцатого столетия, совершившие революцию в мировом искусстве, впервые появились на страницах этого журнала. Иллюстрировался журнал картинами Матиса, Модильяни, Пикассо, Шагала — неизвестными в то время художниками. «Мы не делаем никаких уступок общественному вкусу» — таков был лозунг «Литл ревю». Когда на страницах журнала появился «Улисс» Джойса, французские власти закрыли журнал как порнографическое издание. Номера с «Улиссом» разыскивались, изымались и подвергались сожжению. Маргарет и Джейн были взяты под стражу. Славная история знаменитых лесбиянок притупила Алисину бдительность. Ей казалось, что лесбийское сообщество — это союз авангардных и творческих женщин. И она никогда бы раньше не поверила, что объединенные лесбиянки могут быть порабощены еще больше, чем женщины в мусульманском гареме.
В ночь после письма королевы Алисе приснился аллегорический сон. Она попала во сне в улей. В центре улья, окруженная приближенными пчелами, сидела королева-матка. Фрейлины окружали матку таким плотным кольцом, что рабочие пчелы никогда ее не видели, а только слышали ее грозное жужжание. Вдохновленные этим жужжанием, дайки, то есть пчелы восторженно махали крылышками и без устали таскали мед. Любили ли дайки друг друга? На глаз было не определить. Иногда они как будто образовывали пары, однако, не переставали самозабвенно трудиться на благо королевы. В особом месте располагались нарядные и откормленные трутни-бучи. Ни одна пчела не жалела трутней, никто не думал о том, как им плохо без пары. По умолчанию считалось, что счастье для трутня в том, чтобы служить королеве.
Проснувшись среди ночи от жужжания мухи, бьющейся о стекло, Алиса включила свет и нашла на полке книжку Метерлинка «Тайная жизнь термитов». Ее мучило непраздное любопытство, откуда в улье берется пчелиная матка? Может быть королева рождается королевой? Может быть она избирается демократическим путем? Или занимает трон в результате переворота? Пролистав несколько глав книги, Алиса прочитала ответ. Королева вырастает из обычной пчелы, если ее кормят маточным молочком. Свою королеву пчелы всегда вскармливают сами. А потом, когда она вырастает до неприличных размеров, забывают, что создали ее вес собственными силами. Им кажется, что матка родилась более крупной, чем они, более могучей и значительной.
Что касается девушки-буча, соблазнившей Алису (или соблазнившейся ею), эта девушка покинула дурацкое королевство. Не то, чтобы она сделала это из рыцарских побуждений или ради светлой любви. Нет или не только. Этой девушке давно уже надоела бессмысленная диктатура и духота, царящая в улье. По всей видимости, у нее была совершенно не пчелиная психология. Возможно, она была ярой индивидуалисткой. Алиса же, наглядевшись на лесбийский социум, стала смотреть на патриархальный мир с симпатией. Не то, чтобы она разочаровалась в женских союзах. Конечно, нет. Однако, она твердо усвоила, что сотрудничество и дружба возможны только между свободными женщинами. Женщине с рабской психологией лучше оставаться под игом мужчины, иначе она обязательно попадет во власть другой женщины, в еще более беспринципное и беспощадное рабство.
© Марина Комиссарова
© 2009—2023 Марина Комиссарова